Семантика морского пространства в романе Г. Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит»

Семантика морского пространства в романе Г. Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит»

В романе классика американской литературы Германа Мелвилла «Моби Дик, или Белый Кит» (1851) морское пространство является одновременно и хронотопом произведения, и полноправным его героем. Не случайно и известное сравнение самой повествовательной манеры Мелвилла с поверхностью океана. В частности, Ю. М. Ковалев пишет об этом так: «Неторопливое, спокойное повествование нарастает постепенно и медленно, подобно зарождающейся волне. Потом оно убыстряется, движется вверх, на «волне» появляется гребень, и вот он взрывается, посылая к небу тысячи брызг и клочья пены. Затем «волна» спадает, и снова начинается медленное, неспешное течение слов и мыслей» [Ковалев 1972: 172].

Многоуровневость семантики образа океана/ моря проявляется в романе достаточно ярко. С мифообразом океана у писателя связан архетипический символ круга, традиционно выражающий идею «единства, бесконечности и законченности, высшего совершенства. В «Моби Дике» круг – это атрибут океана, солнца, кита, души человека» [Шогенцукова 1995: 124]. Для Мелвилла океан – это «бескрайнее замкнутое кольцо вод» [Мелвилл 1987: 590] (“far water-locked” [Melville 1994: 467]). Другими атрибутами океана в романе являются синева и золото, благость и вселенская тишина.

Художественной системе мелвилловского шедевра свойственна чётко выраженная дихотомичность. Противопоставление огненной и водной стихии находит свою параллель в ненависти Ахава к Белому Киту, поскольку сам охваченный священным безумием капитан является адептом огня, в то время как в Моби Дике персонифицируется мифологема воды/ океана. Ахав не только поклоняется «ясному духу ясного пламени» и во время ритуального действа был опален молнией, оставившей на лице его шрам, но и чувствует свое с ним родство: «Ты свет, но ты возникаешь из тьмы; я же тьма, возникающая из света, из тебя!» [Мелвилл 1987: 536].

Дихотомия океана и неба не менее ярко воплощена в романе. Известно, что, выступая средой и агентом «всеобщего зачатия и порождения» [Аверинцев 1980: 240], мифологема воды может выполнять роль как женского, так и мужского начала. У Мелвилла данная мифологема конкретизируется в образе океана, который знаменует собой мужское начало, «плодотворящее мужское семя, заставляющее землю рожать» [Аверинцев 1980: 240], небо же, наоборот, олицетворяет стихию женскую, гармонично соединяющуюся с мужской. В главе «Симфония» мы так и читаем: «Своды воздуха и воды соединялись почти неприметно для глаза во всепронизывающей лазури; задумчивая высь была как-то по-женски (“with a womans look”) прозрачна, мягка и чиста, а могучий мужественный (“manlike”) океан вздымался долгими, сильными, медлительными валами, точно грудь спящего Самсона. В вышине взад и вперед скользили на незапятнанных крыльях легкие, белоснежные птицы; то были кроткие думы женственной (“feminine”) лазури; между тем как в глубине, далеко в синей бездне, проносились туда и сюда свирепые левиафаны, меч-рыбы и акулы; и это были упорные, неспокойные, убийственные мужские (“masculine”) мысли могучего океана. Но как ни велик был внутренний контраст между этими стихиями, снаружи он выступал лишь в оттенках и полутонах; вдвоем они составляли одно, как бы являя собой два начала: женское и мужское» [Мелвилл 1987: 566-567] (“…those two seemed one; it was only the sex, as it were, that distinguished them” [Melville 1994: 505]). [Курсив мой. – В.Д.].

В романе также постоянно присутствует и дихотомия моря/ суши, сознательного/ бессознательного, тела/ души [Шогенцукова 1995: 111]. Так, герой-повествователь Измаил признается, что «таинственный океан у него под ногами кажется ему олицетворением глубокой, синей, бездонной души, единым дыханием наполняющей природу и человека» [Мелвилл 1987: 204]. Однако океан как воплощение мировой души не часто пребывает в состоянии блаженного покоя, не случайно Мелвилл называет его «темной стороной нашей планеты» [Мелвилл 1987: 459] (“the dark side of this earth” [Melville 1994: 405]). Позже автор так развернет свою метафору: «И все вздымалось, вздымалось, без отдыха вздымалось темное, бескрайнее лоно океана, точно больная совесть великой души, в раскаянии страждущей за тяжкие грехи и муки, которые она сотворила» [Мелвилл 1987: 275] (“And heaved and heaved, still unrestingly heaved the black sea, as if its vast tides were a conscience; and the great mundane soul were in anguish and remorse for the long sin and suffering it had bred” [Melville 1994: 232]). [Курсив мой. – В. Д.]. Мировая душа, по Мелвиллу, удручена, помимо всего прочего, еще и алчностью, гордыней, жестокостью созданного ею человека, человека, поднявшего руку на своего Творца и одно из Его воплощений – «божественного Белого Кита». И потому гибель «Пекода» со всем его экипажем в финале произведения воспринимается абсолютно заслуженной карой за совершенное людьми зло. И орудием возмездия в романе становится не что иное как могучий вечный океан и его олицетворение и одновременно орудие – Моби Дик.

Другой центральной метафорой романа является океан как воплощение Божественного начала. В самом начале романа Измаил размышляет о мистическом трепете, охватывающем человека, впервые увидевшего, что берега скрылись из виду, о священности моря и о посвящении ему особого божества в античной культуре (глава «Очертания проступают»). Однако море/ океан символизирует у Мелвилла не только стихию бессознательного и Вселенскую душу, но и независимое мышление, в противоположность суше, олицетворяющей стереотипное восприятие действительности. В одной из первых глав он провозглашает, что «всякая глубокая, серьезная мысль есть всего лишь бесстрашная попытка нашей души держаться открытого моря независимости, в то время как все свирепые ветры земли и неба стремятся выбросить ее на предательский, рабский берег» [Мелвилл 1987: 153]. [Курсив мой. – В.Д.].

Созданный на основе верований, мифов, поэтических легенд, образ океана становится, по указанию Ю. М. Ковалева, «сложным гносеологическим символом, соединяющим в себе вселенную, общество и человека» [Ковалев 1972: 196] [Выделено мной. – В.Д.], точнее, вариантом самого первого из возникающих в романе гносеологических символов, воплощенного в мифологеме воды. Для Мелвилла «размышление и вода навечно неотделимы друг от друга» [Мелвилл 1987: 50] (“meditation and water are wedded for ever” [Melville 1994: 22]). Он находил глубокий смысл «в повести о Нарциссе, который, будучи не в силах уловить мучительный, смутный образ, увиденный им в водоеме, бросился в воду и утонул. Но ведь и сами мы видим тот же образ во всех реках и океанах. Это образ непостижимого фантома жизни; и здесь – вся разгадка» [Мелвилл 1987: 51]. Писатель выстраивает цепочку: океан – истина – Бог, убеждая читателя, что «лишь в бескрайнем водном просторе пребывает высочайшая истина, безбрежная, нескончаемая, как Бог, и потому лучше погибнуть в ревущей бесконечности, чем быть с позором вышвырнутым на берег, пусть даже он сулит спасение» [Мелвилл 1987: 153]. Об этом же Мелвилл писал и в эссе 1850 г. «Готорн и его «Мхи старой усадьбы»»: «Чтобы различить, где Истина, необходимо огромное морское пространство – а особенно в тех случаях, когда Истина чем-то непривычна» [Мелвилл 1977: 386] (“You must have plenty of sea-room to tell the Truth in; especially when it seems to have an aspect of newness” [Melville 1981: 75]).

С позиции метафоры океан – познание, плавание «Пекода» – это путешествие за Высшей Истиной, персонификацией которой и является все тот же Моби Дик. Как полагает Н. А. Шогенцукова, через оригинальную систематизацию китообразных в главе «Цитология», составленную по аналогии с библиотечными каталогами того времени (киты распределены как книги (in Folio, in Octavo, in duodecimo) с подразделением на главы), Мелвилл создает параллельный ряд: «океан – кит – плавание/ библиотека – книга – познание» [Шогенцукова 1995: 139].

При этом писатель подчеркивает, что данная систематизация «равносильна попытке классифицировать составляющие мирового хаоса» [Мелвилл 1987: 176]. Как и Белый Кит, океан-истина у Мелвилла представляет собой все тот же «образ непостижимого фантома жизни» [Мелвилл 1987: 51] (“the image of the ungraspable phantom of life” [Melville 1994: 23]), он таит в себе «глубинные устои мира» [Мелвилл 1987: 350]. Вот почему, как справедливо заметил Дж.У. Таттлтон, по мере чтения романа «мы быстро обнаруживаем, что это плавание – плавание в неизведанных морях мысли, так же как в Атлантике и Тихом океане. <…> Философствующий человек, таким образом – наблюдатель за водой, ищущий в море фундаментальный фантом жизни, онтологическую реальность внутри и вне себя, непостижимую, необъяснимую тайну существования» [Tuttleton]. И, подобно тщетной погоне за Моби Диком, человек находится в вечных поисках неуловимой истины, познать которую невозможно, даже раздобыв ее скелет (глава «Размеры китового скелета»). Измаил признается: «как бы я ни расчленял его тушу, я все равно остаюсь на поверхности; я не знаю его и не узнаю никогда» [Мелвилл 1987: 414]. По мысли писателя, «тщетны попытки сделать глубины доступными всякому, а истина всегда скрыта в глубине» [Мелвилл 1987: 228] (“vain to popularize profundities, and all truth is profound” [Melville 1994: 187]).

Анализ образа океана невозможен без его эсхатологической составляющей. По Мелвиллу, власть океана/ моря над человеком безгранична: «Море не знает милосердия, не знает иной власти, кроме своей собственной» [Мелвилл 1987: 316]. Мысль американского писателя соответствует традиционным представлениям, сложившимся у многих народов. В различных культурах также получила развитие концепция пребывания мирового океана до начала творения и неизбежной будущей гибели космоса в его водах, когда океан вновь наполнит собой все пространство и станет единственной стихией мироздания.

Для Мелвилла потоп – перманентное состояние нашей планеты. Он напоминает человеку, утратившему в конце концов «первоначальное чувство ужаса, естественно вызываемого морем»: «…неразумные смертные, Ноев потоп еще не окончен, он и по сей день покрывает две трети нашего славного мира» [Мелвилл 1987: 316]. Однако, по его мнению, данная катастрофа губительна для человечества, но отнюдь не для кита: «Он плавал по морям задолго до того, как материки прорезались над водою; он плавал когда-то там, где теперь находятся Тюильри, Виндзорский замок и Кремль. Во время потопа он презрел Ноев ковчег, и если когда-либо мир, словно Нидерланды, снова зальет вода, чтобы переморить в нем всех крыс, вечный кит все равно уцелеет и, взгромоздившись на самый высокий гребень экваториальной волны, выбросит свой пенящийся вызов прямо к небесам» [Мелвилл 1987: 496].

Однако океан-познание в романе не является коварным деспотом, он позволяет героям перемещаться по своим просторам, но лишь до определенной черты. Он совершенно заслуженно карает или, напротив, утешает людей – в зависимости от их намерений и поступков. Но всегда перед ними стоит несокрушимая стена – белоснежный лоб Моби Дика. На протяжении романа океан постоянно посылает человеку знаки, предупреждающие его о неминуемой расплате за покушение на запредельное, и только сам он несет ответственность за свое пренебрежение ими. Таким образом, в мифологеме океана/ моря нашла свое воплощение не только художественная концепция, но и эколого-этическая позиция Г. Мелвилла.

 

Библиографический список:

1.    Аверинцев С. С. Вода // Мифы народов мира: Энциклопедия/ Гл. ред. С. А. Токарев. В 2т. – М.: Сов. энциклопедия, 1980. – Т.1. – С. 240.

2.    Ковалев Ю. Герман Мелвилл и американский романтизм. – Л.: Худож. лит., 1972. – 280 c.

3.    Мелвилл Г. Готорн и его «Мхи старой усадьбы»// Эстетика американского романтизма: Сб. статей/ Пер. с англ. – М.: Искусство, 1977. – С.376-396. – (История эстетики в памятниках и документах).

4.    Мелвилл Г. Собрание сочинений: В 3 т. Т.1. Моби Дик, или Белый Кит: Роман / Пер. с англ. И. Бернштейн; Вступ. ст., послесл. Ю. Ковалева; Примеч. Е. Апенко, И. Бернштейн. – Л.: Худож. лит., 1987. – 639 с., 1л. портр.: ил.

5.    Шогенцукова Н. А. Опыт онтологической поэтики. Э. По, Г. Мелвилл, Д. Гарднер. – М.: Наследие, 1995. – 232 с.

6.    Melville H. Hawthorne and his Mosses/ American Literary Criticism: An Anthology. – Moscow: Progress Publishers, 1981. – Р.70-79.

7.    Melville H. Moby Dick. – Reading: Penguin Books, 1994. – 536 p. – (Penguin Popular Classics).

8.    Tuttleton J. W. The character of Captain Ahab in Melville’s Moby-Dick: [Электрон. ресурс]. – Режим доступа: http://www.worldandy.com/public/1998/february/ tuttleton.cfm#top. – Загл. с экрана.

 

Опубликовано:

Знаменские чтения: Филология в пространстве культуры: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (г. Тобольск, 29-30 ноября 2007 г.). – Тобольск: ТГПИ им. Д.И. Менделеева, 2007. – С.19-21.

Просмотров: 1676

Pin It on Pinterest

Shares
Share This