“Джейн Эйр” (фильм 1970 г.)

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Не слишком известный режиссёр, не самые великие актёры, совершенно иначе выглядящие герои, изменённые диалоги, сокращённый сюжет… Уже сам по себе каждый из перечисленных пунктов вызывает недоверие, а всё вместе, как ни странно, сложилось в удивительный фильм, который я не смогла смотреть без слёз. И главный виновник этого – Музыка.

Jane Eyre 1970 – John Williams

Возможно, кто-то из тех, кто постарше меня, помнит этот фильм. Говорят, он шёл в советском прокате. Я скачала его из чистого любопытства и после долгих колебаний – не особенно привлекали меня настолько состаренные герои. Но захотелось взглянуть на поющего Рочестера… и закончилось это тем, что я фильм не только посмотрела, но и записала, и устроила для мамы киносеанс.

Этот фильм вполне может не понравиться совсем молодым людям, но придётся по душе многим любителям старого кино, тем, кто ценит в фильмах сдержанность, затаённые глубокие чувства и хорошую музыку. Впрочем, “хорошая музыка” – это слишком слабое слово.

Музыка

пронизывает весь фильм, от первых и до последних кадров, она придаёт удивительную поэтичность этой достаточно далёкой от первоисточника экранизации. Притом, это единственный из виденных мной фильмов, в котором Джейн не только одарённая художница, но и талантливая пианистка. Именно она играет главную мелодию фильма – мелодию любви. Именно её игра вызывает у очерствевшего, превратившегося в камень Рочестера непрошенные слёзы, которых он не может допустить (рядом сидят Адель и миссис Фэйрфакс), а потому, сделав вид, что ему что-то попало в глаз, резко прерывает её заявлением, что она действительно играет “немножко”, как любая английская школьница. Много позже её будет слушать Сент-Джон и станет горячо разубеждать Джейн в том, что она играет плохо.

Герои фильма

сильно отличаются от своих романных прототипов. Джорджу С. Скотту во время съёмок было 43, но смотрится он на все 60, Сюзанне Йорк, как и Зиле Кларк, 29, но выглядит она намного старше. Но и характеры их другие: это сложившиеся, зрелые личности, не подозревающие сперва, что кое в чём им предстоит измениться.

Рочестер –

немолодой, много повидавший человек, мрачный, но менее вспыльчивый, экспрессивный, чем мы привыкли видеть. Его чувства загнаны глубоко внутрь, он редко выходит из себя, и только обнаружив исчезновение Джейн, кричит как раненый зверь. Но быстро берёт себя в руки и произносит: “Я буду ждать”. Это человек, не пытающийся забыться в развлечениях, но с истинным мужеством несущий свой крест; в отличие от Рочестеров из других экранизаций и самого романа, он единственный говорит, что когда-то любил свою жену. “Что мне оставалось делать? Отправить её в приют, где её бы избивали? Кто-нибудь из вас был в приютах?” Он не отличается красотой, но наделён явным мужским обаянием, временами своей улыбкой напоминая Василия Ливанова (и у него тоже хрипловатый голос). К нему подходит не только английское слово “джентльмен”, но и русское “барин” – в положительном смысле этого слова.

Джейн Эйр,

на наш современный взгляд, не очень молода, но скорее красавица, чем дурнушка. Высокая, пышноволосая. Именно ей, а не другой девочке, остригают в приюте белокурые локоны – “печать сатаны”. Главное в этом образе – бунтарство, свободолюбивый дух, скорее даже дух не романа Ш. Бронте, а феминистской эпохи конца 60-х – начала 70-х, когда создавался фильм. Эта Джейн скромна, но совершенно лишена какой-либо неуверенности в себе, застенчивости. Её высказывания более категоричны, чем в романе, хотя передают тот же смысл (“Я не буду любовницей!”), так что Рочестер даже замечает: “А вы кусачая”. Но при этом вспыльчивости, резкости в ней нет, и Рочестер не удерживается от вопроса: “Откуда в вас этот покой?” В отличие от романа, она не скрывает своего настоящего имени, а на вопрос Сент-Джона о её прошлом отвечает: “Меня любили”. Она уходит от Рочестера и возвращается к нему не потому, что ей нужно решить, стать ли ей женой миссионера и покинуть Англию, а потому, что за год разлуки она стала иначе смотреть на их отношения: “Я иду к нему. Может быть, слишком поздно, но я должна”. “Вы переоценили земную любовь”, – говорит ей Сент-Джон. Она горячо возражает: “Разве возможно одно без другого?” “Вы отвернулись от Бога”. “Нет, я обрела Его. Он – это люди и их любовь друг к другу. Слышите, Сент-Джон: друг к другу”.

Сюжет

в этом фильме оказывается значительно сокращённым, хотя и меньше, чем в классической экранизации 1944 г. с Орсоном Уэллсом, откуда же плавно перешли и некоторые из отступлений от первоисточника. В фильме ни разу не показывается и почти не упоминается тётя Рид, не возникает ни попытки примирения с нею Джейн, ни дяди Джона с его наследством. Но наследство ей и не нужно. Когда она, уходя, говорит Рочестеру, что вернётся к нему только как равная, это не значит “богатая и независимая”, это значит “вернусь только как жена”. Нет в фильме и переодевания Рочестера в цыганку – этому солидному человеку просто не пришли бы в голову подобные глупости. Зато есть достаточно выразительное исполнения Рочестером романса о любви, который он сам сочинил и который производит чрезвычайное впечатление на Джейн и вызывает у неё такие же невольные слёзы, какие выступили у Рочестера, когда он впервые услышал её игру.

Но музыкальность и поэтичность фильма искупают все эти вольности, все немилосердные купюры. Суровые пейзажи пустошей, залитые солнцем аллеи парка. Вот Джейн любуется заходящим огненно-красным солнцем, звучит дивная мелодия, к ней присоединяется стук сердца, который превращается в грохот копыт – и вот перед ней уже взлетевший на дыбы воронОй с всадником в чёрном плаще – их первая встреча. А вот её, спотыкающуюся, растёпанную, поливает дождь, гонит порывистый ветер – и она приходит в себя в незнакомом доме, где ей объясняют, что нашли её на пустоши (подобную сцену мы видим в последней экранизации романа (ВВС, 2006)).

Финал

фильма совсем непохож на тот, что описан в романе, но полон своеобразной прелести. Джейн видит Рочестера идущим по аллее сада, его ведёт верный пёс, он слеп и опирается на трость, но даже в несчастье не утратил своей элегантности. В нём нет подавленности, отчаяния, наоборот, он выглядит даже более спокойным и умудрённым, чем прежде. Такого Рочестера не могут сломить ни разлука с любимой, ни одиночество, ни потеря зрения. Его лицо вспыхивает, как солнце, когда он узнаёт пальчики Джейн, но он не выказывает особого удивления, похоже, её возвращение для него ожидаемо и естественно. Между героями возникает совершенно очаровательный диалог, возможный только на театральных подмостках – или в старом кино:

“- Это ты, Джейн?.. Правда?.. Приехала в гости?.. Не ждала такого?.. Не плачь. Это ни к чему… Ты надолго? На час, на два?.. Погости подольше. Или тебя ждёт ревнивый муж?
– Нет.
– Ты не замужем? (Укоризненно качает головой). Плохо, Джейн. Ты некрасива, нельзя быть такой разборчивой.
– (С мягкой улыбкой). Знаю, сэр.
– Но странно, что никто к тебе не сватался.
– Я этого не говорила, сэр.
– Ясно… Что ж, думаю, тебе нужна семья.
– Я тоже так думаю, сэр. Да и вам нужна. И вам тоже… не до разборчивости.
Рочестер смеётся.
– Да, пожалуй… Так когда твоя свадьба? Я привезу Адель из школы.
Джейн вновь улыбается.
– Свадьба?
– Ты же сама сказала.
– Нет, сэр.
– Но какой-нибудь… идиот скоро точно найдётся.
– Надеюсь, сэр. Этот… идиот меня уже нашёл. Я вернулась, Эдвард. Позволь мне остаться.
Джейн нежно и очень медленно проводит тыльной стороной ладони по его щеке и кладёт голову ему на плечо.  Рочестер накрывает ладонью её руку.”

Вот и всё. Не нужно рассказа о замужестве и вернувшемся зрении, об отцовских глазах рождённого мальчика – только влюблённая пара на скамье и Музыка.

 

Режиссер – Делберт Манн
Сценарист – Джек Пулман
Композитор – Джон Уильямс

В ролях:
Джейн Эйр – Сюзанна Йорк (р. 1941)
Эдвард Рочестер – Джордж С. Скотт (1927 – 1999)

108 мин

США, Великобритания, 1970

Все мои записи о «Джейн Эйр»

Просмотров: 1082

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.

Pin It on Pinterest