Мотив природного равновесия в повести В. П. Астафьева «Царь-рыба»

Этико-философские проблемы, поставленные Виктором Петровичем Астафьевым в повести «Царь-рыба» (1976 г.), писатель решает в контексте натурфилософии, в первую очередь, натурфилософии Ф. В. Й. Шеллинга (1775 – 1854). Немецкий мыслитель стремился постичь внутренние начала природы, сущность процесса её саморазвития и видел в ней целостный организм – духовный, но бессознательный, творящий, но не мыслящий. Не являясь прямым его последователем, В. П. Астафьев интуитивно опирается на тот же принцип и тот же строй идей, так как учение Шеллинга оказалось чрезвычайно близким русской художественной мысли. Это именно тот случай, когда эволюция философии и развитие литературы шли параллельно.

Натурфилософская концепция В. П. Астафьева в высшей степени гармонична. Принцип гармонии находит своё проявление в целом ряде сквозных идей и мотивов творчества писателя, таких как:

• идея единства неорганической и органической природы;

• мотив разумности и одухотворенности всего в окружающем мире;

• мотив «взаимосвязи всего живого на Земле» 1;

• мотив «единородства человека и природы» 2;

• мотив природного равновесия.

Остановимся на последнем из них. В «Царь-рыбе» мотив природного равновесия воплощён в картинах заполярной весны, чья кратковременность, почти мгновенность уравновешивается как её чрезвычайной интенсивностью, так и беспредельностью северных просторов («Уха на Боганиде»). Напротив, в пространственно ограниченных странах с тёплым климатом продолжительность весны весьма значительна, но она и не поражает воображение своей насыщенностью. Соответственно и те чувства, которые испытывают герои В. П. Астафьева в период цветения тундры, по своему богатству и высокому эмоциональному напряжению значительно превосходят чувства жителей юга, не испытывающих столь сильного потрясения от встречи с весной.

В мифологических воззрениях многих народов представление о частях дня переносится и «на более длительные сакральные циклы. Утро, полдень, сумерки и ночь метафорически означают весенний, летний, осенний и зимний сезоны», где «утро – расцвет, ночь – гибель растительного мира» 3. Но полярный день – не метафора, он действительно соответствует тёплому времени года, точно так же как полярная ночь практически совпадает с суровой северной зимой.

Не менее широко распространено отождествление частей дня и времён года с возрастами человеческой жизни, т. е. представление года как человека рождающегося, растущего, старящегося и умирающего. По сходному принципу отчасти построен и рассказ «Уха на Боганиде». Начинается он описанием первого найденного Акимом цветка, картинами детства героя и расцвета Боганиды, а заканчивается осенними сценами, смертью матери героя и исчезновением посёлка с лица земли.

Зима в сознании Акима – фактически царство смерти, лишь с наступлением весны начинается настоящая жизнь: «Зачем зима? Кому она нужна? Может, её не будет больше? Может, уж последний раз она приходила? <…> Зимой всё по-другому. Люди молчаливы, угрюмы, живут всяк по себе» 4. Это ощущение приводит у жителей севера к особому восприятию времени: оно становится значительно более протяжённым, длительным: «…много месяцев зимогорило семейство, ребятишкам казалось – годов!» (220). Но и заполярная весна оказывается ёмкой, наполненной яркими переживаниями и событиями и, несмотря на свою кратковременность, вмещает в себя целую жизнь. В «Царь-рыбе» возникает параллель весна / сказка: «…будет весна, лето, я убреду в лес и там увижу такое, переживу разэтакое… Все мы, русские люди, до старости остаёмся в чём-то ребятишками, вечно ждём подарков, сказочек, чего-то необыкновенного, согревающего, даже прожигающего душу» («Капля», 54).

Цельное и целостное мировосприятие В. П. Астафьева основывалось на народных представлениях о природе. В связи с этим можно говорить о народной натурфилософии, находящей свое воплощение в фольклорных и мифологических мотивах и образах, лежащих в основе поэтики В. П. Астафьева (Солнце, Рыба, Река, Цветок, Дерево, Лес, Мать и др.). Дети Боганиды впитывают в себя солнце, «щупают ладошками» Енисей, его «живую, целительную воду». Но центральное место в астафьевском описании пробуждающейся к жизни тундры занимает образ северного цветка – туруханской лилии. В памяти Акима «тот стойкий цветок тундры, приручивший само солнце», живёт «отдельно от всех воспоминаний» (216), как никогда не перестанет цвести в памяти автора красногубый цветок, найденный им на берегу Нижней Тунгуски. В культурах многих народов образ красной лилии несёт в себе семантику плодородия и страстной любви (ср. библейскую Песнь песней (2, 2; 5,13)). «Дальше на север, ближе к морю росло таких цветков столь много, что пустынные равнины после первого теплодува охватывало кратким, но таким ярким заревом, что слепла всякая другая растительность и сама земля недели две сияла, зажмурившись от собственной красы» (216).

Так краткость северной весны уравновешивается её необычайной красотой, интенсивностью, наполненностью радостными эмоциями. И, напротив, продолжительность тёплого сезона на юге сочетается с его относительной сдержанностью, неяркостью. Так в натурфилософии В. П. Астафьева противоположности находятся во взаимодополняющем диалектическом единстве: «Мудра, взросла печаль – ей миллионы лет, радость же всегда в детском возрасте, в детском обличье, ибо всяким сердцем она рождается заново, и чем дальше в жизнь, тем меньше её, ну вот как цветов – чем гуще тайга, тем они реже» («Капля», 58).

Таким образом, в описании В. П. Астафьевым цветения тундры мы обнаруживаем противопоставление пространственной и временной составляющих, которые в сумме своей и выражают мотив природного равновесия.

Библиографический список:

1. Жуков И. И. Доверие к жизни. – М.: Мол. гвардия, 1980. – С.112.

2. Максимова Л. К. «Царь-рыба» В. Астафьева. Трансформация жанра проповеди// Художественное творчество и литературный процесс. В.IX. – Томск: Изд-во Томского ун-та, 1988. – С.163.

3. Мифы народов мира: Энциклопедия/ Гл. ред. С.А. Токарев. В 2 т. Т.1. – М.: Сов. энциклопедия, 1982. – С.614.

4. Астафьев В. П. Собрание сочинений: В 15 т. Т.6. – Красноярск: Офсет, 1997. – С.223. (В дальнейшем ссылки на это издание с указанием страниц в тексте).

Опубликовано:

Астафьевские чтения. Вып. 3 (19-21 мая 2005г.). Современный мир и крестьянская Россия. – Пермь: Курсив, 2005. – С.167-169.